Ирина Новожилова:
«Сказка про белого бычка или Как власти в очередной раз закон в защиту животных принимали» http://www.vita.org.ru/new/2017/jul/17.htm
Скажу сразу: за почти 20 лет бесконечных сражений за закон я не питала особых иллюзий, что в этот раз вдруг свершится чудо.
И с какой стати ему случаться, если Госдума с самого начала не пошла по пути создания рабочей группы из специалистов, имеющих опыт работы с законами? Именно с такой просьбой - пригласить экспертов, работавших над законом в Аппарате президента (2016), а ранее и над предыдущими версиями законов в Госдуме - обратились в январе к главе Госдумы Володину российские звёзды - Миронов, Хаматова, Гафт, Ширвиндт, Камбурова и другие. Просьба не была услышана, хотя именно при Володине, ранее занимавшем пост замруководителя Администрации президента, и работала вышеуказанная группа, поэтому не было никакой нужды Госдуме начинать с нуля, когда можно было воспользоваться готовыми наработками, которые касались не только самого закона, но и изменений в семь смежных законов.
Вместо рабочей группы Госдума создаёт её имитацию. Огромная толпа зоозащитников разных мастей наперебой созванивается друг с другом, часть из них звонит и мне: "Что делать-то? Нас зовут, а мы ничего ж не знаем - с законами не работали! Дайте хоть какую-то статистику, тексты!" Для чего Госдуме нужен был такой вариант я, думаю, объяснять не приходится - всегда можно будет сказать, что "закон рождался в тандеме с общественностью", кроме того, неискушённым легче управлять - сунул ему всякую туфту вместо закона («пять на два не делится? - не делится!»), а он и рад-радёшенек - ещё и селфи в соцсетях понавешивает: сижу, мол, в Госдуме, влияю... Да и "бузить" против своего покровителя занятый "делом" неофит на этом этапе уже не будет – как можно? – ему доверили такую ответственную миссию - решать судьбу страны! Одни плюсы, в общем... Только, к сожалению, не для животных.
Поэтому когда после первого "заседания" мне перезвонили несколько его участников, ссобщив, что в говорящей наперебой толпе они не смогли донести до зампреда комитета по экологии Панова свои мысли и предложили это попробовать сделать мне в следующий раз - я сказала "адью". Не вижу смысла.
Из закона изначально выкинули всё, что только было возможно. Когда ко мне впервые на руки попал этот документ - ещё задолго до того, как пошли "взаимодействия" с общественностью - у меня это вызвало культурный шок. Гиперлаконичный текст - это мягко сказано. Главный вопрос: почему закон не называется "Об ответственном отношении с кошками/собаками", если все остальные животные из него выброшены? При этом сразу из нескольких источников до меня была доведена позиция Госдумы: поправки будут исходить только от профильных структур, участие общественных организаций Госдума считает главной причиной неудач с законом в прошлом.
Как так? Кому будет нужен такой закон? Ведь именно через нас каждый день идёт поток жалоб, мы регулярно получаем ответы из госструктур, знаем все правовые нюансы по каждой сфере и все "белые" пятна в законе. Без учёта этого опыта закон будет мертворождённым с первого же дня его принятия!
Что было дальше? Высылка бесконечных вариантов правок юристам Комитета по экологии (дело очень муторное и кропотливое) оказалась бесперспективным занятием - от текста к тексту явствовало, что нас не слышат: положения в законе менялись лишь незначительно. Так, например, появился очень размытый пункт о запрете контактных зоопарков, переездных цирков/дельфинариев и притравочных станций. Дальше я предприняла попытку обосновать необходимость внесения в закон запрета ряда сфер, которые сегодня «провисли» вне правового поля, на личной встрече с зампредом Комитета по экологии, вооружившись кипой документов. И на этом этапе обнаружилось, что нашим неофитам противостоят «зубры»-лоббисты из всевозможных индустрий: цирки, дельфинарии, притравки и т.д., которые, как оказалось, вхожи в Госдуму и активно участвуют в закрытых совещаниях. И, в отличие от первых, они действительно влияют на закон. После их визитов, где их аргументам некому было противостоять (мне в участии в подобном мероприятии было категорически отказано), Госдума уже заговорила о том, что переездные формы цирков нужны и «в них надо просто создавать нормальные условия», а притравки запрещать не все, а «контактные».
Общественный «совет» в Госдуме я посетила лишь один раз и с единственной целью - выступить с жёсткой критикой текста закона. Это произошло в мае, когда после всех четырёхмесячных баталий с законом у месяцев у меня на руках оказался его финальный вариант, в котором не обнаружилось даже тех четырёх положительных пунктов, которые ранее обсуждались внутри закона. Это была последняя встреча Госдумы с общественностью.
На встрече я пояснила, что тот крайний минимум, на который общественность могла согласиться, обосновав для себя хоть какую-то необходимость принятия такого «кастрированного» закона (из которого выброшены все четыре самых гигантских сферы использования животных) – это решение проблемы бездомных животных и жёсткий запрет семи видов деятельности внутри индустрии развлечений, которые и так существуют незаконно, т.е. вне правового поля. Это контактные зоопарки, экзотариумы внутри торговых центров, притравочные станции, фотобизнес с животными, переездные формы цирков/зоопарков/дельфинариев, реклама при кафе и содержание диких животных в домах (тигры, львы, рыси и др.)
Я также разъяснила, что программа ОСВВ, равно как и строительство приютов, не решает проблему бездомных животных, это борьба со следствием. Решает проблему жёсткий государственный контроль за разведением и механизмы его ограничения, которых в законе нет. Лицензирование цирков, как мера, сама по себе не даст желаемого результата, поскольку всё будет зависеть от того, в чьих руках оно окажется. А притравочные станции, независимо от того, контактные они или бесконтактные, являются абсолютно незаконными объектами согласно действующему российскому законодательству и не имеют ровно никакого отношения к охоте (аргумент «притравочников»).
После этого мероприятия, а также ряда других проявлений общественности в виде петиций, акций, обращений и нескольких пресс-конференций, одно из положений внутри закона удалось ужесточить, но…
Далее всё всегда идёт по стандартной схеме, как в поговорке про плохого танцора, которому всегда что-то мешает. Даже если что-либо прогрессивного в законе и удастся добиться на стадии Госдумы, то всё это потом вдрызг разбивается на этапе согласования с другими структурами и под атакой лоббистов. Удобная, надо сказать, схема. Чтобы закон не принимать никогда.
На моей памяти это уже шестая за 17 лет попытка принять закон, не считая московских законов, что даёт мне основания констатировать: скорее всего при этой власти закон мы не увидим, либо это будет закон-фикция, не решающий ни одну из проблем.
Обольщений в прошлом было так много, и каждый раз всё по одному сценарию: шквал надежд и эмоций, "в этот раз его точно примут!", "давайте поднажмём, на кону миллионы жизней!", "бьёмся до последнего!", "поднимайте звёзд, знакомых журналистов", "ура, он прошёл первое чтение!"... "ура, второе..."
Затем обязательно следует тупик. Как у Цветаевой: "Уж сколько их упало в эту бездну..." В никуда тысячи собранных подписей - от звёзд, от граждан, от организаций с печатями... Бесконечно вносимые поправки, только перелопатили весь закон - через неделю новый текст с замечаниями от разных структур...
Первый раз в моей жизни это случилось в конце девяностых, когда Павлова, основатель российского движения за права животных, зачитывала в своей квартире подготовленный ею законопроект, составленный на основе положений нескольких прогрессивных зарубежных законов. Лукьянов, её зам, преподаватель МГУ и биолог, выслушал текст и произнёс: "Да, это неимоверный прогресс… Я представляю, какое сопротивление он встретит". Законопроект затем прошёл все чтения Госдумы, Совет Федерации, претерпевал по ходу изменения… Этот текст, а вернее то, что от него осталось (единственный уцелевший в истории вариант) - до сих пор висит на нашем сайте, как первая в России попытка принять подобный закон. Он был отклонён и.о. президента Путиным 3 января 2000 с формулировкой "нет предмета правового регулирования".
Какие же мы были тогда наивные! Одна за одной акции протеста, в мороз каждый выходной на Пушкинской площади стояла толпа народа, я только успевала в префектуру ЦАО возить уведомления. 106 народных артистов собрали подписи, десятки сюжетов СМИ, пресс-конференции. Я была убеждена: препятствия будут устранены и закон в кратчайшие сроки примут.
Не тут-то было. Ситуация не улучшалась, а ухудшалась. Когда под новый год в 2003 встали клиники - прекратили проводить операции из-за запрета наркоза и облав наркоконтроля, я снова наивно полагала, что мы добьёмся - решим проблему за несколько дней! Это же наркоз и миллионы жизней животных! Я помню, как мы ежеминутно созванивались с ветврачами, в панике ожидая, что проблема может зависнуть на 11 дней в связи с новогодними праздниками... Но и эта проблема сегодня до сих пор не разрешена.
То же самое было в жару лета 2010. Мне перезвонил Андрей Макаревич, сообщил о том, что на встрече с Путиным он снова поставил вопрос о необходимости закона и его услышали. Я поехала в Госдуму, мы подготовили за несколько дней текст, с учётом всех прежних замечаний профильных структур. Текст был непосредственно передан Макаревичем в Аппарат президента. Затем благополучно попал в Госдуму, к Грызлову. Затем снова неудача.
В 2011 рабочая группа при Госдуме, куда я также входила, снова подготовила текст, инициированный депутатами-единоросами Туголуковым, Мединским и Нюдюрбеговым. Над ним полгода шла работа, были внесены многочисленные поправки, существенно изменившие текст. И снова в никуда.
В 2015, весной, я вновь была приглашена в Госдуму, где за несколько месяцев были подготовлены два варианта законопроекта – более и менее расширенный (менее затратный). И снова в жизнь они не были воплощены.
В 2016 группа экспертов, включая меня, трудилась над законом в Аппарате президента. Снова работа в несколько месяцев и… снова впустую.
И, наконец, 2017…
Финита ля комедия! Или как говорил Станиславский: «Не верю!»
Эти игры властей мне уже не интересны.
--------------
В заключение. Я обращаюсь к тем, кто думает, переживает и ищет пути.
Друзья! Мы живём в очень сложное время, нам его предстоит пережить. Информационные технологии позволяют сегодня наводить муть в абсолютно прозрачном пространстве и запускать схемы многоуровневого вранья. Такого объёма вранья и хитросплетённых игр я не видела за всю свою жизнь! Поэтому совет: включайте голову и не становитесь жертвами чьих-то грязных манипуляций.
Вы сами легко можете наблюдать появление огромного количества троллей в зоозащитном движении. Троллей, обливающих грязью движение и его основателей, ссорящихся - для правдоподобности - между собой и даже инициирующих суды друг над другом, при этом использующие для развала движения одни и те же грязные тексты и «факты». Критерий для их распознавания один: никто из людей внутри движения – а особенно, если речь идёт о движении за права животных - никогда в открытом доступе (сайт, соцсети, блоги) не будет вывешивать т.н. «критику» («оценку деятельности») в адрес конкретных персоналий (фамилии) или организаций (название). Критика – только в личку, по телефонному разговору или с глазу на глаз. Всё остальное – трусливый облив грязью, т.н. самоутверждение «по типу Моськи». Либо это люди с подменой цели (вместо сострадания – амбиции, корысть, зависть и т.д.), либо спецслужбы. Другого не дано. При этом первые оказывают неоценимую «помощь» вторым в развале движения.
Взаимодействовать по своей воле с этими категориями людей, сидеть на их страницах в соцсетях, продолжать диалоги с ними, участвовать в организованных ими акциях или приглашать их к участию в мероприятиях – значит, помогать им гробить движение и подменять его цели. Только игнор.
В тех условиях, когда законы не принимаются, расследования проводить невозможно – правоохранительная и судебная системы не выполняют возложенные на них функции (согласно полученным ответам-отпискам), законные акции в столице не согласуют много лет подряд (кроме отведённых глухих мест), пресса не освещает происходящие события, а лучший друг человека и животных – дрессировщик, то лучшая помощь в развитии движения – учиться быть разборчивым.
Законы, безусловно, нужны. Но ценность закона, как вы понимаете, при вышеперечисленных обстоятельствах - не больше фальшивой купюры в руках небезызвестного персонажа Попандопуло («Возьми все, я себе ещё нарисую!»).
Так что самое главное – менять сознание людей.
А пока Россия, наряду с Эфиопией и Пакистаном, стоит в самом конце международного списка по уровню защиты прав животных. Мы дистанцированы от цивилизованного мира почти на 200 лет (законы о животных в Европе начали приниматься с 1822 года) и что бы мы сегодня не приняли – это всё будет дико радикально. И чем дальше мы будем тянуть – тем радикальней будет казаться любой наш первый шаг. Даже если закон будет состоять из одного пункта – он всё равно вызовет протест лоббистов с той стороны. Потому что при непротивлении спящего большинства они давно уже приучились делать деньги на бесправии животных.
Ирина Новожилова, Президент Центра защиты прав животных «ВИТА», Россия, Москва, 17 июля 2017 года
http://www.vita.org.ru/new/2017/jul/17.htm
Что-то сильно не так в нашем королевстве
http://www.vita.org.ru/new/2017/apr/27.htm
Причины эскалации жестокости: http://www.vita.org.ru/law.htm
Будущий закон о защите животных от жестокости. Пожелания и опасения общественности http://www.vita.org.ru/new/2017/fev/08.htm
#закон_о_защите_животных #защита_животных #права_животных #Ирина_Новожилова #закон #ВИТА_Россия #Госдума #Россия
